Зубатов сергей васильевич краткая биография. Краткий исторический словарь - зубатов сергей васильевич. Смотреть что такое "Зубатов Сергей Васильевич" в других словарях

С. В. Зубатов (1863-1917) – яркая и очень интересная фигура в русской системе административно-государственного управления. Весьма примечателен его проект «полицейского социализма».

Сергей Васильевич Зубатов родился в Москве в 1863 г. Учась в шестом классе гимназии, он оказался вовлеченным в работу кружка радикальной молодежи. Из гимназии пришлось уйти. Юноши и девушки собирались на квартире Зубатова, а после его женитьбы на А.Н. Михиной, в помещении ее библиотеки, известной на всю Москву. Знавшие Зубатова в тот период его жизни, отзывались о нем, как о человеке умном, интеллигентном, энергичном, бескорыстном и обаятельном.

Увлечение Зубатова радикальными идеями совпало с периодом наивысшего подъема деятельности "Народной воли" и, последовавшим за ним, мрачным временем дегаевщины, временем "кровосмешения" революционеров с полицейскими, когда члены партии гибли от доносов предателей, когда джин провокации, выпущенный Судейкиным, поселился всюду, и люди потеряли доверие к близким и друзьям. Руководитель одного из народовольческих кружков М. Р. Гоц, впоследствии один из основателей партии социалистов-революционеров, вспоминал: "Это было вообще ужасное время. "Народная воля", истекшая кровью, несомненно шла быстрыми шагами к своему окончательному разложению, но это еще не вошло в сознание действующих революционеров. Им казалось, что все дело только в новой концентрации сил при старых организационных принципах и тактических приемах. Однако сил становилось все меньше и меньше, а наряду с громадными провалами 84 года страшную разрушительную работу совершила получившая начало от "Дегаевщины" деморализация в революционных рядах. ...Помнится, мне передавали в 85 году, что Зубатова вызвал к себе начальник Московской охранки Н.С. Бердяев, который предложил ему или поступить в шпионы, или быть высланным из Москвы. Зубатов рассказывал, что с негодованием отверг предложение, но на самом-то деле вернее всего тогда же начал свою доблестную службу".

Вызов Зубатова в Охранку состоялся 13 июня 1886 г., и он дал согласие на сотрудничество без колебаний. Период от визита в Охранку до разоблачения, время своей провокаторской деятельности, Зубатов называл "контр-конспиративным". Уж очень не хотелось ему произносить такие слова по отношению к себе, как "агент", "шпион", а точнее - "провокатор". Библиотека Михиной, вокруг которой группировалась радикальная молодежь, превратилась в гнездо провокации. Зубатов агитировал вновь приходивших вступать в революционные кружки, с помощью Московского охранного отделения обеспечивал подпольные типографии оборудованием и шрифтами, писал прокламации, пытался проникнуть в разбросанные по России народовольческие кружки, собирал о членах партии нужные сведения и передавал их в Охранку.

24 октября 1886 г. стараниями Зубатова за решеткой оказались члены кружка Гоца М. И. Фондамипский, умерший в Иркутске в 1896 г., и О. Г. Рубинок, сошедший с ума от идбионий и вскоре умерший. Гоцу повезло больше, он умер в 1906 г. на операционном столе берлинской больницы.

5 февраля 1887 г. полиция арестовала шестнадцатилетнего Леонида Меныцикова, впоследствии крупного чиновника Департамента полиции, перешедшего на сторону революционеров. В 1911 г., находясь в эмиграции, он опубликовал открытое письмо министру внутренних дел Столыпину, где, вспоминая свой арест, писал: "С самого начала моего сидения в тюрьме в мою душу закралось подозрение, что я сделался жертвою доноса. Моя догадка нашла себе подтверждение. Очень скоро выяснилось, что я и многие другие были арестованы вследствие предательства одного молодого человека. Имя этого господина Вам должно быть известно; министерство, во главе которого Вы числитесь, платит ему ныне 5000 рублей ежегодной ренты. Это был С. В. Зубатов". 2 мая 1887 г. Московская полиция арестовала около двухсот молодых людей. Эта грандиозная облава производилась не без помощи Зубатова. Двести искалеченных жизней и тысячи жертв впереди. Так началась карьера Зубатова - восходящей звезды полицейского небосклона Российской империи. В 1887 г. его разоблачили народовольцы, и он перешел на легальное положение чиновника Московского охранного отделения.

Благодаря незаурядным способностям и бескорыстной преданности любимому делу, Зубатов быстро занял должность помощника начальника Охранки, а с 1896 г.- начальника. Недоучившийся гимназист оказался много умнее и образованнее своих коллег. Несмотря на повседневную занятость, он много читал специальной, общеобразовательной и революционной литературы, выходившей в Россия и вне ее. Он нашел себя в политическом сыске. Охранка оказалась его стихией.

Жандармский полковник П. П. Заварзин, коллега и последователь Зубатова, писал о нем: "Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. п.". Зубатов превосходно знал революционное движение заката народничества, в тонкостях революционного движения более позднего периода он разбирался хуже. Что касается политического сыска, то в нем его следует признать мэтром.

После разгрома народничества и появления социал-демократов Зубатов понял, что назрело изменение методов борьбы с революционным движением. Он читал теоретические работы, включая Маркса, изучал практику революционной борьбы, анализировал: "Рабочий класс - коллектив такой мощности, каким в качестве боевого средства революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений. Чисто количественная его величина усугублялась в своем значении тем обстоятельством, что в его руках обреталась вся техника страны, а он, все более объединяемый самим процессом производства, опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал; вверху же, нуждаясь в требуемых знаниях по специальности, необходимо соприкасался с интеллигентным слоем населения. Будучи разъярен социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот неминуемо мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей".

Зубатов, как ему казалось, нашел блистательное решение, позволяющее отвлечь рабочий класс от желания уничтожить существующий государственный строй. Его замысел отличался завидной простотой: он предложил вытеснить революционеров из рабочей среды и подменить их правительственными агентами, а борьбу политическую борьбой экономической. Зубатов полагал, что для достижения поставленной цели достаточно на средства Департамента полиции создать сеть легальных рабочих организаций, напоминавших западноевропейские профсоюзы и назначить в них своих лидеров - людей, преданных монархическому строю. Зубатов надеялся внешне похожими способами достигнуть противоположных результатов. В апреле 1898 г. он изложил свои мысли в записке на имя оберполицмейстера Москвы Д. Ф. Трепова, тут же доложившего ее содержание генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу. Получив одобрение и поддержку московских властей, Зубатов приступил к действиям.

Кроме названных лиц, Зубатову почти никто не сочувствовал, но покровительство в. к. Сергея Александровича и Трепова позволило ему реализовать свои замыслы в Москве, Минске, Одессе и позже в Петербурге. Первые результаты показались заманчивыми, и Зубатова в октябре 1902 г. назначили начальником Особого отдела Департамента полиции - главой политического сыска империи. Следом за ним в столичных полицейских учреждениях оказались его бывшие подчиненные по Московскому охранному отделению Л. П. Меньшиков, Е. П. Медников, А. И. Спиридович и другие. За время работы в Департаменте полиции Зубатову удалось провести крупные преобразования в политическом сыске. Он ввел новые методы слежки и регистрации, покрыл Россию густой сетью Охранных отделений, во главе которых встали молодые жандармские офицеры. "С появлением этих лиц,- вспоминал один из бывших чиновников Департамента полиции,- все взгляды на революционное движение и, в особенности, на приемы борьбы - совершенно изменились: был провозглашен лозунг, что все агентурное дело сводится к купле и продаже, и что цель оправдывает все средства, хотя бы и не вполне чистоплотные; создалась система исключительных награждений за открытие сенсационных дел, как, например, тайных типографий, складов бомб и т. д., что неизбежно натолкнуло розыскные органы на искусственное оборудование блестящих дел, с помощью которых возможно будет сделать головокружительную карьеру".

Система исключительных награждений существовала и до Зубатова. Высшая администрация почему-то не понимала, что она тем самым содействовала не раскрытию преступлений, а созданию видимости кипучей деятельности, развитию и расширению полицейской провокации. Система исключительных награждений в правоохранительных органах существовала в 1930-1980 гг., когда требовалось наладить небывалый по масштабам процесс истребления людей, и действовала она более эффективно, чем при Зубатове.

Переход в столицу явился концом полицейской карьеры Зубатова. Неожиданно его отстранили от должности и 20 августа 1903 г. выслали в Москву, оттуда во Владимир под гласный надзор полиции с запрещением въезда в столицы.

Причин падения Зубатова можно назвать несколько. Он был умнее и строптивее, чем разрешалось Департаментом полиции, разозлил многих крупных чиновников непривычными преобразованиями, в том числе и министра внутренних дел В. К. Плеве. Плеве верил, что к революционному пролетариату начала XX в. можно применить методы борьбы, оказавшиеся эффективными в 1880-х годах в отношении кучки самоотверженных народовольцев, и поэтому постепенно превращался в идейного противника Зубатова. Зубатовские методы работы были для него чрезмерно тонки. Зубатов понимал, что рано или поздно Плеве захочет от него отделаться, и решил попробовать опередить события. Он искал покровительства у министра финансов С. Ю. Витте, врага Плеве, пытался склонить его на свою сторону. Плеве донесли об интриге, затеянной Зу-батовым. Расплата последовала молниеносно и в исключительно грубой форме.

После убийства Плеве опального Зубатова вызвали осенью 1904 г. в Петербург для объяснений, его реабилитировали, дали пенсию, сняли гласный надзор, но на службу не пригласили. Уже ко времени увольнения Зубатова из Департамента полиции его идеи на практике потерпели поражение. Он недооценил мудрость народа. Когда дело касалось его кровных интересов, он точно формулировал свои требования и не шел за лжеповодырями - полицейскими агентами. Рабочие в своих целях использовали организации, созданные и финансируемые правительством. Тогда экономическая борьба против конкретного хозяина-эксплуататора, заложенная в основу зубатовских организаций, перерастала в политическую борьбу против монархического правления, а лжеповодыри или исчезали, или переходили на сторону боровшегося народа. Злейшие враги зубатовских организаций - капиталисты, привыкшие видеть в рабочем бессловесный придаток производственного процесса, не желали вступить в сговор с Департаментом полиции и более других содействовали краху зубатовщины.

В 1905 г., пока Витте оставался у власти, а страсти вокруг зубатовских новаций несколько улеглись, ему предлагали вернуться на службу в Министерство внутренних дел, но после оскорбительного изгнания, он не пожелал вновь надевать мундир надворного советника. Зубатов затворнически жил во Владимире, много читал, анализировал результаты внедрения своих изобретений, но взглядов не переменил. Переехав в Москву, он некоторое время сотрудничал в крайне реакционной газете "Гражданин". Ее редактировал и издавал кн. В. П. Мещерский, составлявший с Витте и Зубатовым триумвират, противостоявший Плеве. Зубатов делал и другие попытки заняться литературным трудом, но безуспешно. Те, для кого он писал, считали его опусы скучными и заумными. Сегодняшний читатель прочел бы их с интересом и пользой. В стойкости и последовательности идее монархического управления в совокупности с "полицейским социализмом" ему не откажешь.

Подтверждение сказанному можно найти в переписке Зубатова с историком революционного движения, редактором журнала "Былое" В. Л. Бурцевым. Так, в письме от 21 марта 1908 г. из Владимира он сообщал своему корреспонденту в Париж: "Я - монархист самобытный, на свой салтык и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает глубокий кризис. Понятно, эта драма отзывается на всем моем существе; я переживаю ее с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгнить вместе с нею...". Из писем Зубатова можно понять, почему он позволил легко себя завербовать в Охранку. Его связь с радикалами началась в период революционного подъема. В годы реакции он ожесточился против тех, с кем посещал революционные кружки, он понял, что борьба с правительством не для него. В отличие от других перебежчиков, Зубатов не искал богатства и чинов.

В первых числах марта 1917 г., узнав об отречении Николая II от престола, Зубатов застрелился. Он начал полицейскую карьеру в качестве провокатора и разработал свой, необычный тип провокации.

Разве мог такой деятельный и инициативный человек вести размеренную и тихую жизнь в Замоскворечье, оставаясь в сторо- не, когда страна была буквально охвачена пламенем революции? Убежденный сторонник, а вернее, инициатор политики «полицейского социализма» на протяжении всей своей профессиональной деятельности искал пути мирного урегулирования конфликтных ситуаций политического характера. Он до конца надеялся, что монархическое правительство в лице Николая II сможет спасти Россию от страшной катастрофы, удержать на краю пропасти, избавить страну от ненужного кровопролития. Как истинный патриот своего отечества, он понимал, какие последствия может вызвать отречение императора от престола. Его жизнь, подчиненная интересам родины, в таком случае теряла всякий смысл.

Родился Сергей Васильевич Зубатов в семье обер-офицера, что и определило его дальнейшую судьбу. В юном возрасте он участвовал в различных нелегальных народовольческих кружках. Отец Сергея, дабы вырвать его из-под вредного влияния, добился того, чтобы мальчика исключили из 6-го класса. Видимо, эти меры были своевременны, поскольку позже Сергей Зубатов поступил на службу в тайную политическую полицию. До этого он успел поработать и в библиотеке, и на телеграфе, но работа в тайной полиции была действительно его призванием. С 1886 года он секретный сотрудник Московского охранного отделения; затем, через пять лет, стал чиновником по поручениям того же отделения; с 1894 года Зубатов был помощником начальника, а через два года – начальником.

Зубатов на свой страх и риск создал целую сеть легальных рабочих организаций, чем и стал знаменит. Но его идеи не встретили одобрения ни среди революционеров, ни среди промышленников и дворянства, ни у императорского двора. Тем не менее рабочие организации существовали по всей стране, а главные центры находились в Москве, Петербурге, Киеве, Харькове, Екатеринославле, Николаеве, Перми, Минске, Одессе и других городах Российской империи.

По инициативе Зубатова на многих предприятиях были созданы так называемые комитеты, которые занимались решением различных трудовых споров, проблем рабочих мирным путем, а не методом террора. Собственно, с этих комитетов и возникло в России профсоюзное движение. Гениальный сыщик надеялся, что организованное легальное экономическое движение рабочих будет полезным как им самим, так и государству. Он верил, что таким образом удастся избавить рабочих от губительного влияния революционеров.

В Москве на механическом производстве в 1901 году под контролем Зубатова была создана первая такая организация – Общество взаимного вспомоществования. Затем появились Совет рабочих механического производства г. Москвы, Общество взаимной помощи текстильщиков, Независимая еврей- ская партия и многие другие. В литературе левого толка эта деятельность начальника Московского охранного отделения называлась не иначе как «политика полицейского социализма» или проще – «зубатовщина». Но именно при Зубатове охранное отделение завоевало высокий общенациональный авторитет.

В 1902 году Сергей Васильевич был назначен заведующим Особым отделом Департамента полиции. 19 февраля 1902 года он сумел организовать многотысячную рабочую манифестацию в честь открытия памятника Александру II. Это явилось неким доказательством правильности действий Зубатова, показало, что его начинания нашли признание и со стороны властей, и со стороны либерально настроенных деятелей.

Увы, осенью 1903 года по личному распоряжению министра внутренних дел В. К. Плеве Зубатова отправили в отставку. Он был сослан во Владимир в чине надворного советника. Дело в том, что многие фабриканты были крайне недовольны «профсоюзной» деятельностью Сергея Васильевича и постарались организовать против него целую кампанию в верхах. Хотя официальная причина отставки талантливого руководителя охранки основывалась на том, что, дескать, его агенты участвовали в выступлениях рабочих. Среди прочего они принимали участие во всеобщей забастовке 1903 года. После устранения Зубатова с занимаемой должности почти все созданные им рабочие организации были закрыты. Правда, в 1904 году, после гибели Плеве, Зубатова «простили» и даже назначили пенсию за былые заслуги, но Сергей Васильевич так и не вернулся на службу.

Еще при жизни о нем слагались легенды, его меткие замечания и фразы становились всеобщим достоянием и передавались из уст в уста, иногда как анекдоты, а иногда… Например, однажды он обозвал эсеров «сентиментальным зверьем», что, естественно, не понравилось самим эсерам, но с тех пор многие именно так их и называли. Секретных сотрудников госбезопасности Зубатов называл кратко – «сексот». Он всегда оставался на высоте и при этом не терял чувства юмора. Отеческая забота Сергея Васильевича об агентах Московского охранного отделения стала легендарной.

«Вы, господа, должны смотреть на секретного сотрудника как на любимую женщину, с которой находитесь в нелегальной связи. Берегите ее как зеницу ока. Один неосторожный Ваш шаг, и Вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я Вам советую, и они поймут Вас, доверятся Вам и будут работать с Вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и никому не называйте имени Вашего сотрудника, даже Вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму. Помните, что в работе сотрудника, как бы он ни был Вам полезен и как бы честно ни работал, всегда, рано или поздно, наступит момент психического перелома. Не прозевайте этого момента. Это момент, когда Вы должны расстаться с Вашим сотрудником. Он больше не может работать. Ему тяжело. Отпускайте его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из круга, устройте его на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему. Помните, что, перестав работать… сделавшись мирным членом общества, он будет полезен и дальше для государства, хотя и не сотрудником; будет полезен уже в новом положении. Вы лишаетесь сотрудника, но Вы приобретаете в обществе друга для правительства, нужного человека для государства».

Историк Леонид Петренко считал Зубатова умнейшим и достойнейшим гражданином России: «Разработанный им метод агентурной провокации в борьбе с преступным миром ныне широко используется правоохранительными органами всего мира. В силу своих служебных обязанностей, зная об упорной подготовке международными террористическими организациями революционного взрыва в Российском государстве, Зубатов предпринял гениальную попытку избежать жуткой катастрофы для народов России. К чему разрушать тысячелетнее государство, проливать потоки крови, если требуется лишь некоторое перераспределение национального богатства? Организуется легальное, мирное рабочее движение, то, что ныне называют профсоюзами. В это же время, используя служебный и личный авторитет, опираясь на поддержку Столыпина, Зубатов склоняет работодателей: „Пойти на уступки, чтобы не потерять все!“. На дикий российский капитализм надевается первая уздечка».

Далее Петренко довольно драматично описывал историю падения гения сыска: «Дело шло настолько успешно, что даже поджигателей фитилей российской бомбы бунта – большевистских агитаторов – рабочие сами изгоняли со своих собраний. И вот чудовищная провокация 9 января 1905 года – мирное шествие рабочих союзов с петицией на поклон к царю-батюшке. В далекой Женеве Ленин в это время пишет: „Сердце сжимается страхом перед неизвестностью, окажемся ли мы в состоянии взять хотя бы через некоторое время движение в свои руки. Положение крайне серьезное“. 8 января большевики выпускают в Петербурге листовку: „Ко всем петербургским рабочим“ с призывом к оружию: „Свобода покупается кровью, свобода завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях. Не просить царя, а сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку – только тогда загорится заря свободы“. Чтобы призывать к крови и к не очень понятной свободе, нужна, как минимум, сама кровь. И кровь пролилась».

Многотысячные колонны рабочих заполнили Дворцовую площадь, и в этот момент раздались выстрелы. В толпу собравшихся на площади людей стреляли большевистские боевики, умело спрятавшиеся в ветвях росших поблизости деревьев. Жертвы были неисчислимы, первыми пали казаки и солдаты войскового оцепления. Началась паника, кто-то отдал приказ, и вот начался безумный расстрел и разгон ни в чем не повинных граждан. «И тут же чертиками из табакерки, – писал Петренко, – явились провокаторы-агитаторы с криками: „Наших бьют! Грабь награбленное!“». Так началась первая русская революция 1905 года.

Боевики партии социалистов-революционеров поймали, а затем казнили лидера первых русских профсоюзов – священника Георгия Гапона. Он был заклеймен позорным именем провокатора, и в советской политической мифологии легенда о «попе-провокаторе» занимает одно из «достойнейших» мест.

15 марта 1917 года во время обеда Зубатов получил известие о государственном перевороте, о свержении императора. Он вышел в соседнюю комнату и застрелился.

По мнению историка Петренко, Зубатов боялся мести своих противников. Возможно, именно этот страх, а также глубокое отчаяние – ведь все его благие начинания не привели к желаемым результатам – заставили Сергея Васильевича принять роковое решение. Тем не менее замечательный опыт Зубатова не был забыт: и по сей день профсоюзы широко используются во всем мире как средство спасения от социальных потрясений. Так что можно с полной уверенностью сказать, что его методы привели к процветанию отдельных государств.

С. В. Зубатов (1863-1917) – яркая и очень интересная фигура в русской системе административно-государственного управления. Весьма примечателен его проект «полицейского социализма».

Сергей Васильевич Зубатов родился в Москве в 1863 г. Учась в шестом классе гимназии, он оказался вовлеченным в работу кружка радикальной молодежи. Из гимназии пришлось уйти. Юноши и девушки собирались на квартире Зубатова, а после его женитьбы на А.Н. Михиной, в помещении ее библиотеки, известной на всю Москву. Знавшие Зубатова в тот период его жизни, отзывались о нем, как о человеке умном, интеллигентном, энергичном, бескорыстном и обаятельном.

Увлечение Зубатова радикальными идеями совпало с периодом наивысшего подъема деятельности "Народной воли" и, последовавшим за ним, мрачным временем дегаевщины, временем "кровосмешения" революционеров с полицейскими, когда члены партии гибли от доносов предателей, когда джин провокации, выпущенный Судейкиным, поселился всюду, и люди потеряли доверие к близким и друзьям. Руководитель одного из народовольческих кружков М. Р. Гоц, впоследствии один из основателей партии социалистов-революционеров, вспоминал: "Это было вообще ужасное время. "Народная воля", истекшая кровью, несомненно шла быстрыми шагами к своему окончательному разложению, но это еще не вошло в сознание действующих революционеров. Им казалось, что все дело только в новой концентрации сил при старых организационных принципах и тактических приемах. Однако сил становилось все меньше и меньше, а наряду с громадными провалами 84 года страшную разрушительную работу совершила получившая начало от "Дегаевщины" деморализация в революционных рядах. ...Помнится, мне передавали в 85 году, что Зубатова вызвал к себе начальник Московской охранки Н.С. Бердяев, который предложил ему или поступить в шпионы, или быть высланным из Москвы. Зубатов рассказывал, что с негодованием отверг предложение, но на самом-то деле вернее всего тогда же начал свою доблестную службу".

Вызов Зубатова в Охранку состоялся 13 июня 1886 г., и он дал согласие на сотрудничество без колебаний. Период от визита в Охранку до разоблачения, время своей провокаторской деятельности, Зубатов называл "контр-конспиративным". Уж очень не хотелось ему произносить такие слова по отношению к себе, как "агент", "шпион", а точнее - "провокатор". Библиотека Михиной, вокруг которой группировалась радикальная молодежь, превратилась в гнездо провокации. Зубатов агитировал вновь приходивших вступать в революционные кружки, с помощью Московского охранного отделения обеспечивал подпольные типографии оборудованием и шрифтами, писал прокламации, пытался проникнуть в разбросанные по России народовольческие кружки, собирал о членах партии нужные сведения и передавал их в Охранку.

24 октября 1886 г. стараниями Зубатова за решеткой оказались члены кружка Гоца М. И. Фондамипский, умерший в Иркутске в 1896 г., и О. Г. Рубинок, сошедший с ума от идбионий и вскоре умерший. Гоцу повезло больше, он умер в 1906 г. на операционном столе берлинской больницы.

5 февраля 1887 г. полиция арестовала шестнадцатилетнего Леонида Меныцикова, впоследствии крупного чиновника Департамента полиции, перешедшего на сторону революционеров. В 1911 г., находясь в эмиграции, он опубликовал открытое письмо министру внутренних дел Столыпину, где, вспоминая свой арест, писал: "С самого начала моего сидения в тюрьме в мою душу закралось подозрение, что я сделался жертвою доноса. Моя догадка нашла себе подтверждение. Очень скоро выяснилось, что я и многие другие были арестованы вследствие предательства одного молодого человека. Имя этого господина Вам должно быть известно; министерство, во главе которого Вы числитесь, платит ему ныне 5000 рублей ежегодной ренты. Это был С. В. Зубатов". 2 мая 1887 г. Московская полиция арестовала около двухсот молодых людей. Эта грандиозная облава производилась не без помощи Зубатова. Двести искалеченных жизней и тысячи жертв впереди. Так началась карьера Зубатова - восходящей звезды полицейского небосклона Российской империи. В 1887 г. его разоблачили народовольцы, и он перешел на легальное положение чиновника Московского охранного отделения.

Благодаря незаурядным способностям и бескорыстной преданности любимому делу, Зубатов быстро занял должность помощника начальника Охранки, а с 1896 г.- начальника. Недоучившийся гимназист оказался много умнее и образованнее своих коллег. Несмотря на повседневную занятость, он много читал специальной, общеобразовательной и революционной литературы, выходившей в Россия и вне ее. Он нашел себя в политическом сыске. Охранка оказалась его стихией.

Жандармский полковник П. П. Заварзин, коллега и последователь Зубатова, писал о нем: "Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. п.". Зубатов превосходно знал революционное движение заката народничества, в тонкостях революционного движения более позднего периода он разбирался хуже. Что касается политического сыска, то в нем его следует признать мэтром.

После разгрома народничества и появления социал-демократов Зубатов понял, что назрело изменение методов борьбы с революционным движением. Он читал теоретические работы, включая Маркса, изучал практику революционной борьбы, анализировал: "Рабочий класс - коллектив такой мощности, каким в качестве боевого средства революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений. Чисто количественная его величина усугублялась в своем значении тем обстоятельством, что в его руках обреталась вся техника страны, а он, все более объединяемый самим процессом производства, опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал; вверху же, нуждаясь в требуемых знаниях по специальности, необходимо соприкасался с интеллигентным слоем населения. Будучи разъярен социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот неминуемо мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей".

Зубатов, как ему казалось, нашел блистательное решение, позволяющее отвлечь рабочий класс от желания уничтожить существующий государственный строй. Его замысел отличался завидной простотой: он предложил вытеснить революционеров из рабочей среды и подменить их правительственными агентами, а борьбу политическую борьбой экономической. Зубатов полагал, что для достижения поставленной цели достаточно на средства Департамента полиции создать сеть легальных рабочих организаций, напоминавших западноевропейские профсоюзы и назначить в них своих лидеров - людей, преданных монархическому строю. Зубатов надеялся внешне похожими способами достигнуть противоположных результатов. В апреле 1898 г. он изложил свои мысли в записке на имя оберполицмейстера Москвы Д. Ф. Трепова, тут же доложившего ее содержание генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу. Получив одобрение и поддержку московских властей, Зубатов приступил к действиям.

Кроме названных лиц, Зубатову почти никто не сочувствовал, но покровительство в. к. Сергея Александровича и Трепова позволило ему реализовать свои замыслы в Москве, Минске, Одессе и позже в Петербурге. Первые результаты показались заманчивыми, и Зубатова в октябре 1902 г. назначили начальником Особого отдела Департамента полиции - главой политического сыска империи. Следом за ним в столичных полицейских учреждениях оказались его бывшие подчиненные по Московскому охранному отделению Л. П. Меньшиков, Е. П. Медников, А. И. Спиридович и другие. За время работы в Департаменте полиции Зубатову удалось провести крупные преобразования в политическом сыске. Он ввел новые методы слежки и регистрации, покрыл Россию густой сетью Охранных отделений, во главе которых встали молодые жандармские офицеры. "С появлением этих лиц,- вспоминал один из бывших чиновников Департамента полиции,- все взгляды на революционное движение и, в особенности, на приемы борьбы - совершенно изменились: был провозглашен лозунг, что все агентурное дело сводится к купле и продаже, и что цель оправдывает все средства, хотя бы и не вполне чистоплотные; создалась система исключительных награждений за открытие сенсационных дел, как, например, тайных типографий, складов бомб и т. д., что неизбежно натолкнуло розыскные органы на искусственное оборудование блестящих дел, с помощью которых возможно будет сделать головокружительную карьеру".

Система исключительных награждений существовала и до Зубатова. Высшая администрация почему-то не понимала, что она тем самым содействовала не раскрытию преступлений, а созданию видимости кипучей деятельности, развитию и расширению полицейской провокации. Система исключительных награждений в правоохранительных органах существовала в 1930-1980 гг., когда требовалось наладить небывалый по масштабам процесс истребления людей, и действовала она более эффективно, чем при Зубатове.

Переход в столицу явился концом полицейской карьеры Зубатова. Неожиданно его отстранили от должности и 20 августа 1903 г. выслали в Москву, оттуда во Владимир под гласный надзор полиции с запрещением въезда в столицы.

Причин падения Зубатова можно назвать несколько. Он был умнее и строптивее, чем разрешалось Департаментом полиции, разозлил многих крупных чиновников непривычными преобразованиями, в том числе и министра внутренних дел В. К. Плеве. Плеве верил, что к революционному пролетариату начала XX в. можно применить методы борьбы, оказавшиеся эффективными в 1880-х годах в отношении кучки самоотверженных народовольцев, и поэтому постепенно превращался в идейного противника Зубатова. Зубатовские методы работы были для него чрезмерно тонки. Зубатов понимал, что рано или поздно Плеве захочет от него отделаться, и решил попробовать опередить события. Он искал покровительства у министра финансов С. Ю. Витте, врага Плеве, пытался склонить его на свою сторону. Плеве донесли об интриге, затеянной Зу-батовым. Расплата последовала молниеносно и в исключительно грубой форме.

После убийства Плеве опального Зубатова вызвали осенью 1904 г. в Петербург для объяснений, его реабилитировали, дали пенсию, сняли гласный надзор, но на службу не пригласили. Уже ко времени увольнения Зубатова из Департамента полиции его идеи на практике потерпели поражение. Он недооценил мудрость народа. Когда дело касалось его кровных интересов, он точно формулировал свои требования и не шел за лжеповодырями - полицейскими агентами. Рабочие в своих целях использовали организации, созданные и финансируемые правительством. Тогда экономическая борьба против конкретного хозяина-эксплуататора, заложенная в основу зубатовских организаций, перерастала в политическую борьбу против монархического правления, а лжеповодыри или исчезали, или переходили на сторону боровшегося народа. Злейшие враги зубатовских организаций - капиталисты, привыкшие видеть в рабочем бессловесный придаток производственного процесса, не желали вступить в сговор с Департаментом полиции и более других содействовали краху зубатовщины.

В 1905 г., пока Витте оставался у власти, а страсти вокруг зубатовских новаций несколько улеглись, ему предлагали вернуться на службу в Министерство внутренних дел, но после оскорбительного изгнания, он не пожелал вновь надевать мундир надворного советника. Зубатов затворнически жил во Владимире, много читал, анализировал результаты внедрения своих изобретений, но взглядов не переменил. Переехав в Москву, он некоторое время сотрудничал в крайне реакционной газете "Гражданин". Ее редактировал и издавал кн. В. П. Мещерский, составлявший с Витте и Зубатовым триумвират, противостоявший Плеве. Зубатов делал и другие попытки заняться литературным трудом, но безуспешно. Те, для кого он писал, считали его опусы скучными и заумными. Сегодняшний читатель прочел бы их с интересом и пользой. В стойкости и последовательности идее монархического управления в совокупности с "полицейским социализмом" ему не откажешь.

Подтверждение сказанному можно найти в переписке Зубатова с историком революционного движения, редактором журнала "Былое" В. Л. Бурцевым. Так, в письме от 21 марта 1908 г. из Владимира он сообщал своему корреспонденту в Париж: "Я - монархист самобытный, на свой салтык и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает глубокий кризис. Понятно, эта драма отзывается на всем моем существе; я переживаю ее с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгнить вместе с нею...". Из писем Зубатова можно понять, почему он позволил легко себя завербовать в Охранку. Его связь с радикалами началась в период революционного подъема. В годы реакции он ожесточился против тех, с кем посещал революционные кружки, он понял, что борьба с правительством не для него. В отличие от других перебежчиков, Зубатов не искал богатства и чинов.

В первых числах марта 1917 г., узнав об отречении Николая II от престола, Зубатов застрелился. Он начал полицейскую карьеру в качестве провокатора и разработал свой, необычный тип провокации.

«Оседлать тигра» революции – именно это стало целью жизни будущего главы имперской политической полиции. Но оседлать – означает обезглавить. Работать в полиции – не позор, как было принято считать, а действительно означало участие в «контрзаговоре»...

Сергей Васильевич Зубатов родился в 1864 году в небогатой семье обер-офицера. Будучи гимназистом, интересовался вопросами религии, однако, уже в 18 лет вступил в кружок, исповедовавший идеи, близкие к народовольческим. Едва ли прошел год после убийства Александра II, руководство гимназии боялось неприятностей, и Зубатову пришлось оставить учебу. По другой версии, на исключении настоял сам его отец, желавший избавить сына от «революционной заразы». Вскоре, однако, женившись на офицерской дочери Анне Митиной, Зубатов превратил библиотеку тестя в клуб, где проходили революционные собрания и диспуты, хранилась литература. В 1883 году он был арестован, выпущен под залог с неснятым с него обвинением и поступил на канцелярскую службу. В 1885 году на Сергея Зубатова обратил внимание начальник Московского охранного отделения жандармский ротмистр Н.С.Бердяев и склонил к сотрудничеству.

Советская историография настаивала на том, что Бердяев просто «взял на пушку» испугавшегося молодого человека или же пообещал ему продвижение по службе. На самом деле начальник Московского охранного отделения, бывший сам образованным человеком (как, кстати, и все руководство русской полиции), хорошо знавшим революционную теорию, в том числе и работы Маркса, развернул перед Зубатовым картину гибельных перспектив, которые уже тогда вырисовывались в связи с деятельностью поощряемых из-за границы революционеров. Будучи сторонником т. н. «контрконспирации», которую ни в коем случае нельзя сводить только лишь к агентурной работе и идеи которой были заложены в конце 70-х годов XIX века в деятельность таких монархических и контрреволюционных тайных обществ, как «Священная дружина» и «Антисоциалистическая лига», Бердяев заинтересовал Зубатова подспудной стороной политики и одновременно раскрыл перед ним универсальные внеклассовые возможности монархической государственности. Молодой человек действительно увлекся возможностями политического сыска, в котором увидел соединение возможностей «государевой службы» и чаемых улучшений жизни общества - Бердяев был согласен с ним в том, что революционеры во многих частных вопросах правы.

«Оседлать тигра» революции - именно это стало целью жизни будущего главы имперской политической полиции. Но оседлать - означает обезглавить. Работать в полиции - не позор, как было принято считать, а действительно означало участие в «контрзаговоре». Устроившись на службу телеграфистом, Сергей Васильевич стал в качестве вольнослушателя посещать занятия на юридическом факультете Московского университета. Одновременно он выполнял «контрконспиративные» поручения Бердяева.

С лета 1886 года Зубатов официально состоит в штате Охранного отделения, с 1889 г. - чиновник по особым поручениям при Департаменте полиции в Петербурге, где создает т.н. «Особый отряд наблюдательных агентов», которые действуют, кроме северной столицы, также в Москве, Одессе, Харькове. Разработав и внедрив совершенно новую систему политического сыска с регистрацией и фотографированием арестованных, Зубатов становится в 1894 году помощником начальника Московского охранного отделения, а в 1896 году, получив - без прохождения служебной лестницы - звание полковника - его начальником.

В это время Зубатов знакомится с Львом Александровичем Тихомировым - тоже бывшим народовольцем (более того, участником и идеологом покушения на Александра II), а затем крупнейшим и в своем роде единственным теоретиком монархической государственности. Взгляды Тихомирова были во многом схожи со взглядами Н.С.Бердяева, а теперь и С.В. Зубатова. В своем главном труде «Монархическая государственность» он говорит о фиктивности теории разделения властей, о мифологичности демократии, о монархе как верховном арбитре народа, о совместимости юридически неограниченного самодержавия с народным самоуправлением и любым, в том числе социалистическим, социально-экономическим устройством, вызывая всем этим крайнее раздражение как революционеров, так и либералов; а в многочисленных статьях - о частичной правоте социализма, теперь уже вызывая раздражение чиновников. Зубатов и Тихомиров сдружились — Сергей Васильевич помогал Льву Александровичу преодолевать недоверие бюрократии, а Лев Александрович «вооружал» его теорией.

Одновременно Зубатов внимательнейшим образом читает Маркса. Он понимает, почему «безумный Карл» поставил именно на рабочих. Позже в своих воспоминаниях он записывает: «Рабочий класс - коллектив такой мощности, каким в качестве боевого средства революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений. Чисто количественная его величина усугублялась в своем значении тем обстоятельством, что в его руках обреталась вся техника страны, а он, все более объединяемый самим процессом производства, опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал; вверху же, нуждаясь в требуемых знаниях по специальности, необходимо соприкасался с интеллигентным слоем населения. Будучи разъярен социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей».

На самом деле Зубатов очень точно определил важную вещь: революционные идеи, прежде всего, марксизм, суть не идеи рабочего класса, но идеи о рабочем классе, являющемся лишь орудием внешней по отношению к нему силы, тянущей свою нить сквозь века. Если внимательно читать Маркса, это предельно ясно. Для участника гностического кружка Моисея Гесса, писавшего в своих юношеских стихах о желании уничтожить весь мир, пролетариат из его же «Манифеста Коммунистической партии» - орудие такого уничтожения, «растворения», рас-творения мира.

В 1898 году Зубатов пишет записку на имя оберполицмейстера Москвы Д. Ф. Трепова, которую редактировал Л.А.Тихомиров. В своей книге «История одного предательства. Террористы и политическая полиция» (М., 1991) бывший член ЦК меньшевиков Б. Николаевский так изложил содержание этой записки: «Стратегическая задача правительства в борьбе с революционным движением, по его (Зубатова - В.Г.) мнению, должна была состоять в разделении сил противника - во внесении раскола между революционной интеллигенцией, ставящей политические цели республиканского характера, и рабочими массами, идущими вместе с революционерами только потому, что последние содействуют их борьбе за улучшение материального положения».

Д. Ф. Трепов сразу доложил содержание записки московскому генерал-губернатору Великому Князю Сергею Александровичу, который его одобрил и согласился на первые опыты по его осуществлению. Зубатову дали карт-бланш. Очень быстро под его контролем оказались «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве», «Совет рабочих механического производства г. Москвы», «Общество взаимной помощи текстильщиков» и даже «Еврейская независимая рабочая партия».

О последней следует сказать особо. За чертой еврейской оседлости, прежде всего, в Белоруссии и Литве, чиновники часто выказывали неуважение к населению, что немедленно тиражировалось мировой печатью как «антисемитизм русского царизма». Зубатов же сам и через своих соратников разъяснял, что чиновники-антисемиты «действуют против царской воли». После таких разъяснений летом 1901 года на сторону Зубатова перешли ферейны (еврейские цеховые организации) слесарей, жестянщиков, столяров, каменщиков, переплетчиков. Они, выйдя из еврейской социал-демократической партии «Бунд», и создали сами (с помощью людей Зубатова эту партию, ячейки которой активно работали в Минске, Вильне, Киеве и других городах. «Еврейскую независимую рабочую партию» поддерживал начальник Минского департамента Охранного отделения Н. Васильев. Это было тогда крайне важно. Ведь именно еврейские местечки давали тогда основную массу и даже боевую силу озлобленной и «безбашенной» молодежи, сформировавшую вскоре костяк так называемой «ленинской гвардии».

Главное же заключалось в следующем. Зубатов полагал, что для достижения целей контрреволюции с одной стороны, развития - с другой необходимо создать сеть легальных рабочих организаций по типу профсоюзов и назначать на их руководство тайных участников контролируемой сверху «контрконспирации» (вовсе не обязательно «прямых агентов»). Основным критерием назначения этих людей должна была быть их преданность монархическому строю. А вторым критерием - отсутствие какой-либо связи с капиталистами. Результат сказался немедленно: во всех трудовых спорах «зубатовские организации» вставали на сторону не капиталистов, а рабочих. Они вели легальную борьбу за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, брали на себя от имени и по поручению самих рабочих все переговоры с работодателями. Сам Зубатов лично отстаивал право рабочих на забастовку. Становилось ясно - еще два-три года, и рабочий класс орудием революции не будет.

19 февраля 1902 года, в день сороковой годовщины отмены крепостничества, Московское охранное отделение - именно оно - организовала мощную рабочую демонстрацию в поддержку Царя, но с антикапиталистическими требованиями, с возложением венка к памятнику Царя-Освободителя Александра II. В демонстрации, в которой рабочие шли с иконами, хоругвями, портретами Александра II и Николая II, а затем торжественной панихиде приняли участие 50 тысяч рабочих.

Вот некоторые идеи Зубатова, изложенные его же словами:

«Западно-европейский опыт борьбы вредит рабочим. В результате революционной борьбы власть только перемещалась от одних к другим, и ею пользовались те, кто ближе стоял к делам правления, - адвокаты, чиновники, журналисты и тем подобные. Принцип равного раздела всех благ ведет к закрепощению. Какая же будет свобода, если всех заставить жить по одной мерке! Все равно в результате получится перемещение богатств от одних к другим».

«Наличие независимых денежных средств у рабочих союзов должно остановить независимых капиталистов от многих злоупотреблений и уже не даст им возможности произвольно повышать цены на труд Рабочим надо не отрываться от деревни, а использовать ее - один из источников дохода. Земельные участки - побочный источник дохода рабочих. Пусть себе эти участки маленькие, но все же они есть, и если рабочие союзы явятся уже собственниками и не только будут в состоянии давать приют престарелым своим членам, но как крупные землевладельцы приобретут влияние в хозяйстве страны, они тогда прочно станут и им уже легко будет отстаивать свои интересы и проводить желательные реформы».

«Русский образованный слой в течение 200 лет привык к тому, чтобы учиться у Запада Поэтому в России трудно рассчитывать на хороших и полезных руководителей из интеллигенции, которые, как правило, занимаются революционной пропагандой или либеральной деятельностью. Необходимо развивать умственную самостоятельность рабочих и избирать руководителей из их собственной среды Развивать образование рабочих следует для того, чтобы постепенно возникла народная интеллигенция, которая по своему уровню не уступала бы в образовании высшим классам, но тесно была бы связана с рабочей средой. Нужно заботиться не только о светском образовании, но и о духовном развитии рабочих».

Все это на самом деле актуально и сегодня.

И, наконец, пожалуй, главное: «Полное и наибольшее улучшение быта каждого класса, в том числе и рабочего, возможно лишь в той мере, в какой он занимает твердое место среди существующего строя, становясь одним из органов этого строя. Цель борьбы за рабочее дело - материальная независимость рабочих и равные для них права с другими сословиями, превращение рабочего класса в рабочее сословие, в государственно признанный и регулированный класс».

Речь идет здесь, по сути, о восстановлении на новом витке истории старинного земско-сословного, тяглово-трудового строя, формировавшего также и политическую систему Руси-России в виде самодержавной социальной монархии с Земскими соборами. Это было одной из любимых идей Льва Тихомирова. И Сергея Зубатова.

В ходе осуществления «эксперимента» Зубатова неоднократно принимал сам Великий Князь. «Сейчас вопрос стоит так, - говорил ему Зубатов, - кто владеет этим рабочим движением: мы или социалисты? Если им владеют социалисты, революция в России будет неизбежна. Именно для того, чтобы избежать ее, он разрабатывает (во многом под влиянием идей Тихомирова) свою собственную концепцию - одновременно «охранительную» и «передовую» (оба эти термина, конечно, условны), «жизнеспособную», если пользоваться выражением Тихомирова, считавшего бессмысленными понятия «реакционный» и «прогрессивный». Эта состоявшая из четырех основных пунктов концепция, которую позже советские историки «заклеймят» как «полицейский социализм», заключалась в следующем:

1) Монархия как внеклассовая, точнее, надклассовая власть, включающая в себя «третейское начало, склонное к справедливости». Иными словами, монарх - верховный арбитр всей страны.

2) Отрицание всех форм насилия - как снизу, так и сверху - при утверждении необходимости социальных перемен.

3) Противопоставление профессионального рабочего движения с признанием справедливости всех связанных с ним социальных чаяний революционному и республиканскому социализму.

4) Соединение самоуправления и власти с их разграничением: где начинается власть, самоуправление кончается. При том, что сама власть, на службе которой стоят компетентные, по-современному мыслящие люди, является движущей силой перемен к лучшему.

Социализм? Но совместимы ли вообще идеи социализма и монархический строй? Коммунисты и социал-демократы уверяли и уверяют: нет и никогда.

21 марта 1908 года Сергей Васильевич записывал в своих воспоминаниях: «Я - монархист самобытный, но на свой салтык (?) и потому глубоко верующий. Ныне идеи чистой монархии переживают глубокий кризис. Понятно, что драма отзывается на всем моем существе, я переживаю ее с внутренней дрожью. Я защищал эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгнить вместе с нею».

Парадоксально, но во многом именно такая система начала постепенно складываться с середины 30-х до начала 50-х годов, но этот процесс был заблокирован неупразднением коммунистического и атеистического идеологического наследия, возрожденного в 1956 году бывшим донецким троцкистом Никитой Хрущевым.

А ранее, еще до Зубатова и Тихомирова, о принципиальной совместимости монархии и социализма, что было бы единственным способом сохранения исторической России, писал также непонятый современниками - ни «правыми», ни «левыми» - Константин Леонтьев. Причем если Леонтьева можно считать одним из прямых предшественников русского «национал-большевизма» - он всеми фибрами души ненавидел капитал как таковой - то Зубатов в данном случае скорее все же «монархический социал-демократ»: он предпочитает говорить о социальной ответственности капитала, не предполагая лишения его ключевого положения в экономике. В чем-то экономические взгляды Зубатова близки к «солидаризму» - концепции, которая лежала в основе программы НТС («Народно-трудового союза»), наиболее деятельной антисоветской организации 50-60-х гг., впрочем, уже не монархической, а также, как и весь тогдашний антисоветизм, тоже подконтрольный спецслужбам, но уже не русским, а враждебным - как СССР, так и исторической России.

В такой ограниченной «социалистичности» «монархического социализма» Зубатова, впрочем, была и его политическая слабость: история России никогда не терпела середины. Тем не менее, это была альтернатива как нежеланию ничего менять у «консерваторов», так и революции. Но точно так же и будущим чисто капиталистическим реформам П.А.Столыпина. И неизвестно, как сложились бы судьбы страны, окажись на месте Столыпина Сергей Васильевич Зубатов, стремившийся, на самом деле, руками единственной более или менее сплоченной государственной силы - полиции - осуществить идеи социальной справедливости и освобождения труда, причем с учетом Маркса, но против Маркса и вопреки ему.

Не удивительно, что в стране началось решительное противостояние «зубатовщины» и капитала, наступление которого, как это всегда бывало, сопровождалось «артподготовкой» со стороны либеральной интеллигенции, до сих пор выдававшей себя за плакальщицу по «рабочему делу». Началось с того, что, когда Зубатов организовал в Историческом музее бесплатные лекции для рабочих - темы были самые разнообразные, от положения рабочих в России и Европе и методов профсоюзной борьбы до вопросов богословия и теории государства - и пригласил читать их многих выдающихся ученых, в том числе профессоров Московского университета историка Павла Григорьевича Виноградова и экономиста Александра Аполлоновича Магуйлова, эти ученые подверглись неслыханной словно - словно ли? - по команде начавшейся травле коллегами и бойкотом студентов, причем до такой степени, что вынуждены были уехать за границу. За преданность собственной стране - и ее Верховной власти!

Вскоре последовал и более серьезный удар. Поводом к нему стало то, что во время демонстрации к памятнику Александру II московские власти по договоренности с Зубатовым потребовали от работодателей не только не штрафовать участников за прогул, но и оплатить им время демонстрации как рабочее. Капиталисты не только отказались исполнить распоряжение властей, но и подали жалобу на Зубатова лично министру финансов С. Ю. Витте.

Витте, связанный лично с мировыми банковскими кругами, в том числе с Ротшильдами, разумеется, поддержал капитал. С подачи Витте один из крупнейших промышленников Москвы, французский гражданин Ю. П. Гужон, начал резкую антизубатовскую кампанию, и начальник Московского охранного отделения пригрозил ему высылкой, от которой Гужона спасло только вмешательство посла Франции. Конфликт еще более обострился, когда в июне 1902 года Зубатов предложил промышленникам создать рабочие комитеты на предприятиях для разрешения трудовых споров. Предприниматели это решительно отвергли и начали подавать многочисленные жалобы.

Полковника спасло только вмешательство Великого Князя Сергея Александровича. Зубатов был переведен в Петербург, и в октябре 1902 года был назначен начальником Особого отдела Департамента полиции, то есть, главой политического сыска Империи. Ему также покровительствовал новый министр внутренних дел страны Вячеслав Константинович Плеве. Вместе с Зубатовым в Особый отдел пришли его старые сотрудники и соратники - Л.П.Меншиков, Е.П.Медников, А.И.Спиридович и другие.

Одновременно Зубатов был и оставался, по сути, неформальным вождем всего профсоюзного движения страны. Летом 1903 года его сторонники приняли участие в массовой забастовке рабочих промышленных предприятий от Баку до Одессы, начавшуюся под лозунгом 8-часового рабочего дня. В то же время в забастовке участвовали и социал-демократы, требовавшие свержения самодержавия и политических свобод. Это последнее не могло не бросить тень и на самого Зубатова.

Было это ошибкой Сергея Васильевича Зубатова или «многоходовкой» с далеко идущими целями? На данный момент мы знаем то, что тактика начальника Особого отдела включала знакомую ему с молодости «контрконспирацию»: если движение невозможно остановить, его надо возглавить. Возможно, он заимствовал и использовал масонский прием - «быть в центре циклона», то есть пребывать в готовности не только сражаться, но и возглавить любую победившую сторону, чтобы направить ее в соответствующее русло. Связано ли все это с неким особым знанием относительно роли не только внутрироссийского, но и мирового капитала в разрушении страны и было ли в этом случае одной из «первых ласточек» «национал-большевизма», предварявщей его «сменовеховскую» и евразийскую версии? На сегодня мы знаем лишь то, что более информированного в российских государственных структурах о составе, целях, связях и источниках финансирования революционного движения, в том числе международных, не было.

Но летом 1903 года между Зубатовым и министром внутренних дел начинаются серьезные разногласия. В. К. Плеве считал, что ситуация со времен 70-80-х годов прошедшего столетия принципиально не изменилась, и революцию можно одолеть старыми методами - «штыком и нагайкой». Зубатов думал иначе, и ему ничего не оставалось, как действовать через Витте - ставленника банкиров. При том, что внутри как социал-демократов, так и эсеров у начальника Особого отдела была многочисленная и разветвленная агентура, состоявшая в том числе и из двойных агентов. В своих воспоминаниях Витте, разумеется, маскирующий главное , рассказывает о том, что Зубатов, пришедший к нему на прием в начале июля 1903 года, заявил, что страна находится на пороге революции, которую не удержать методами Плеве. «Штык и нагайку» должно заменить двойной работой - агентурной и социальной, Более того, Зубатов предупредил, что если так будет происходить и дальше, то Плеве, которого он через свою агентуру уже несколько раз спасал, убьют.

О визите Зубатова к Витте Плеве узнал, но, хорошо представляя себе силу и влияние полковника, до октября, пока сведения об участии зубатовских профсоюзов в стачке на Юге России, не дошли до Императора, Зубатова не трогал. И только когда документы о стачке легли на стол к Николаю II, министр внутренних дел перевел полковника обратно в Москву, а затем, когда Зубатов начал налаживать связи со своей старой агентурой, отправил во Владимир, фактически в ссылку.

Так или иначе, 15 июля 1904 года Плеве действительно был убит, а 4 февраля 1905 года пуля террориста настигла и Великого Князя Сергея Александровича, который, оставаясь покровителем полковника Зубатова, вернул его в Москву в декабре 1904 года. Зубатов был полностью восстановлен в правах, получил пенсию, но уже не вернулся на службу. Верх взяли сторонники Плеве - или же тайные революционеры, а на самом деле и те, и другие. «Рука руку моет». Последующие годы Зубатов лишь иногда писал статьи в газету «Гражданин» и собственные воспоминания. Дальнейшие события развивались уже без его прямого участия, а дело, начатое им, оказалось перевернуто и использовано силой, с которой он пытался бороться. Использовано и похоронено.

Международным силам, стремившиеся покончить с тысячелетней - если считать от Рюрика - Русской монархией удалось в решающий момент отстранить и переиграть одинокого русского полковника, по сути, противоставшего миллиардам Шифа, Лазара, Варбургов, Ротшильдов, Британского Дома Виндзоров, уже вложивших и продолжавших еще больше вкладывать в «русскую революцию». 6-7 апреля 1903 года на Пасху неожиданно грянул, впрочем, сильно раздутый российской и, в особенности, западной, печатью т.н. «Кишиневский погром». Это произошло еще тогда, когда Зубатов возглавлял Особый отдел. Созданная им Еврейская независимая рабочая партия тут же распалась (что и требовалось), и ее активисты, вместе с массами еврейской молодежи хлынули с Запада России в Москву и Петербург, пополняя ряды «Бунда» и большевиков и становясь агитаторами. В советское время ничего не говорилось, а сегодня говорится редко и вполголоса о том, что, по сути, организатором революции 1905 года был не Плеханов, не Ленин, а Троцкий, долго живший в Америке и непосредственно связанный с мировыми финансовыми кругами через семейство своей первой жены Александры Соколовской, вышедшей из семьи крупных, хотя и «второго уровня», банкиров.

Уничтожив еврейскую опору «Зубатовского движения», выступавшего против антисемитизма и за культурно-религиозные права еврейского населения Западной России, хозяева и заказчики революции сосредоточились на главной, коренной его опоре. Ведь «зубатовщина» была замыслена прежде всего как движение русских православных людей, составлявших подавляющее большинство рабочего класса.

В этих условиях естественно стоял вопрос о духовном окормлении рабочих, к чему стремился и Сергей Васильевич. Внимание его привлек в 1903 году священник Георгий Гапон, личность яркая, харизматическая, но психически абсолютно неуравновешенная. Гапон под прикрытием Зубатова начал создавать легальный рабочий кружок, однако пика его деятельность достигла, когда Зубатов уже был уволен. К этому времени Гапона, пользуясь его неврастенией и честолюбием, уже все более окружали революционеры, финансисты и просто криминальные личности. В 1904 году о. Георгий возглавил утвержденное В. К. Плеве «Собрание русских фабрично-заводских рабочих в СПб». Собрание стояло на антиреволюционных позициях, однако дирекцию Путиловского завода, где шла основная работа «Собрания», сам факт рабочего движения раздражал. В конце 1904 г. с завода было уволено четверо рабочих - членов «Собрания». Гапон, стремясь удержать остальных от влияния социал-демократических агитаторов, предложил составить петицию из трех пунктов: 1) восстановление уволенных рабочих; 2) увольнение мастера, организовавшего увольнение рабочих; 3) наведение порядка в штрафах. Первые два требования были удовлетворены, а третье - нет. Начальство заявило, что штрафы это взыскания за плохой труд.

В ответ 3 января 1905 года на заводе началась забастовка, подхваченная всеми предприятиями столицы, где ситуация со штрафами была аналогична. В этот момент и подключились большевики, агитаторов которых рабочие ранее изгоняли со своих собраний. В это время в Женеве Ленин пишет: «Сердце сжимается страхом перед неизвестностью, окажемся ли мы в состоянии взять хотя бы через некоторое время движение в свои руки. Положение крайне серьезное». 8 января большевики выпускают в Петербурге листовку, где говорится: «Свобода покупается кровью, свобода завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях. Не просить царя, а сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку - только тогда загорится заря свободы». И когда колонны рабочих с иконами и царскими портретами заполнили Дворцовую площадь, раздались первые выстрелы - но не в рабочих, а в солдат и казаков войскового оцепления, Стреляли засевшие на деревьях парка боевики. Ответные выстрелы прозвучали потом. Большевики, заранее шедшие вместе с толпой, начали кричать «Наших бьют!», «Грабь награбленное!» и проч. Тогда начался расстрел. Гапона вскоре «казнили» боевики партии социалистов-революционеров как «провокатора».

Так закончила свое существование «зубатовщина» - уже без вождя. Говоря современным языком, монархический социализм был «слит». И вместе с ним шансы на действительное единство Верховной Власти и Русского народа - против международного и внутреннего капитала. Все дальнейшее было уже необратимо.

2 (15) марта 1917 года, сразу же после того, как было объявлено об отречении Царя от престола, Сергей Васильевич Зубатов застрелился. Он сделал то, что должен в таком случае сделать русский офицер. Сергей Васильевич был христианином и, конечно же, знал, что церковный канон воспрещает самоубийство. Но офицер одержал в дуще его верх. «Есть ценности христианские, а есть благородные», - писал Фридрих Ницше.